Анна, одно из значений вашего имени в древнееврейском языке – «сила» или «храбрость». Что вам соответствует?
Мне кажется, я страшная трусиха (смеётся). Я произвожу впечатление сильной, а на самом деле делаю вид. Думаю, что это дисциплина, которая появилась во мне благодаря профессии. Раньше была катастрофической разгильдяйкой, а профессия меня приучила к ответственности. Часто трушу, и всегда боюсь начинать новые проекты. Вы не представляете, как волнуюсь перед первым съёмочным днём или репетицией. Бесконечные качели, сомнения, и никакой храбрости и силы в такие моменты во мне точно нет.
Вы пять лет поступали в театральный вуз. Мечта стать актрисой была сильнее возможности стать кем-то другим?
Я не представляла себя никем другим. Но пыталась уйти в парикмахеры. Учась в 10-м классе, решила бросить школу, поступить в ПТУ и стричь людям волосы. Слава богу, родители отговорили меня от этого шага. И были эти пять попыток. Каждый раз я чувствовала отчаяние, говорила себе, что больше туда не пойду. Но потом что-то заставляло меня опять готовиться, собираться с силами и идти поступать. Все эти попытки были ужасными, но это был толчок для очень хорошего личностного роста. Они меня очень изменили. Я всегда была уверена, что буду актрисой.
От первой роли до настоящей популярности прошло два десятка лет. Не жалели, что выбрали этот путь?
Было по-разному. После долгого поступления у меня какое-то время была настоящая эйфория. Во-первых, потому что поступила, во-вторых, потому что поступила в ГИТИС на курс А. А. Гончарова, и во время учебы у меня складывалось всё более чем благополучно. Со второго курса я уже играла на большой сцене — в спектакле «Буратино» Лису Алису, на третьем вышла на сцену филиала театра Маяковского в постановке «Фарс для взрослых, или Сказка о мёртвой царевне», где я играла главную роль. Меня хвалил Гончаров. На четвёртом курсе уже вовсю репетировала и дипломный спектакль, и постановку Гончарова. Для студентки это был большой успех. Меня приняли в труппу театра Маяковского, где я служу до сих пор. Но были 90-е, и в театре, и в кино ничего не происходило. В это время я рожала детей и была мамой, иногда выходила на сцену родного театра и играла спектакли. Возвращалась домой, превращалась в маму и старалась не думать о том, как всё складывается. Всякое было: и плакала, и переживала, и радовалась чему-то. Потом кино и театр начали потихоньку оживать. Но у меня был бешеный страх проб, который пришлось преодолевать. Постепенно всё стало налаживаться. Хотя всегда хочется больше, чем есть. Амбиции для творческого человека — это нормально.
Ваши дети продолжили династию. Их не пугают сравнения с именитыми родственниками разных поколений?
Безусловно, неприятно, когда тебя с кем-то сравнивают. Это я прошла на собственной шкуре. Отчасти, думаю, так долго поступала, «отвечала» за всю свою великую семью. Это тяжёлая ноша. И если ты неуверенный в себе человек, то кажется, что ты недостоин её. Надеюсь, что научила моих детей верить в себя. Конечно, им неприятно слушать упрёки и разговоры про блат, которого, к слову, не было. Хочу думать, что они более уверенные в себе, чем была я.
У роли мамы чаще всего есть продолжение – роль бабушки. Вы к ней готовы?
Да, я очень хочу быть бабушкой! Очень жду этого момента, прошу, чтобы родили мне внуков, а они посылают меня друг к другу. Антон говорит: «Это к Соне, она старшая», а Соня отправляет к Антону, потому что он мальчик. А мне хочется, да и пока сил много, с удовольствием занималась бы внуками. Это большая радость (улыбается).
Говорят, что Анны – очень весёлые и общительные и знают цену дружбе. Это про вас?
Абсолютно так. Очень люблю своих друзей! У меня есть узкий круг, «надёга» такая, есть большой круг — приятели, а есть очень большой круг знакомых. И мне нравится общаться, веселиться, устраивать праздники, но и тишина дома мне тоже по душе.
Легко ли вам оставаться собой сейчас?
Оставаться собой, пожалуй, самое трудное в жизни. У каждого человека миллионы масок, и у меня в том числе. Я за ними удачно прячусь. В последнее время во мне произошли некоторые изменения… Замечаю, что теперь бываю дома чаще, чем раньше, чтобы набраться сил, перезарядиться, подумать или просто повалять дурака. Замечаю, что стала меньше общаться, меньше тусоваться, меньше ездить куда-то. Это мне помогает оставаться собой.
Неврологи считают, что люди, которые очень смешливы в жизни, часто так маскируют свою неуверенность или страх…
Неврологи правы. Чем больше шучу, смеюсь и матерюсь (да-да, бывает!), тем в большем зажиме нахожусь. Это я не так давно про себя поняла. Прекрасная маска клоуна, которая мне великолепно даётся. Но с родненькими и близкими я, можно сказать, тихая. Чем я громче, тем больше защищаюсь. Факт.
Вы гостеприимны, любите готовить?
Себе готовить мне лень. Ем гречку, творожок, варёную курицу, мясо, бульончик, яйца. Люблю козий сыр, огурцы, зерновой хлеб. После спектакля могу омлет сделать, кусок мяса съесть, только не жареный, с огурцами и зеленью. А если очень захочется есть — иду в ресторан. А вот когда приходят гости или дети, которые уже живут отдельно, я с удовольствием готовлю. У меня есть два фирменных блюда — ачма, но в «ленивом» варианте, и ростбиф, которые всегда заказывают мои друзья. Ни одно застолье без этого не обходится.
Многие ваши коллеги начали вести в соцсетях кулинарные блоги…
В пандемию у меня была такая идея. Даже пыталась в своём аккаунте что-то такое творить. Снимала видео, делилась рецептами. Потом думала про кулинарную передачу. Казалось, что со мной это должно быть весёлое шоу. Мне нравится что-то рассказывать, готовить, и общаться люблю. Мы даже сняли пилотную серию, но потом это всё куда-то кануло. И я плюнула на эту затею. Значит, ещё не время. Сейчас думаю: если бы не была актрисой, могла бы быть поваром.
Вы же ещё вяжете?
Да, меня этому научила мама. Она очень хотела, чтобы я стала балериной. Мы с ней тянулись, гнулись, ходили по палке, чего только ни делали. И вот в неполные шесть лет я поступила в школу Большого театра на подготовительные курсы. А там был такой порядок — полгода занимаешься на этих курсах, а потом поступаешь в 1-й класс школы. И вот я полгода занимаюсь на курсах, а потом маме сказали, чтобы она забрала меня. Мама стала уточнять, что со мной не так, и ей ответили: «Не мучайте ребёнка. Она не хочет быть балериной, она клоун». Домой мама шла в слезах, и я решила её успокоить. Сказала: «Мамочка, не плачь. Я пойду петь в хор и научусь вязать». Вот и научилась вязать, обещала же. В то время, когда я сидела дома с детьми, в 90-е годы, много вязала. Куколок, помню, вывязывала, пыталась их где-то продавать, но из меня бизнесмен так себе. А в какой-то момент, когда было мало работы, у меня появилась мысль как-то сократить количество пакетов дома. И я начала вязать кардиганы из полиэтиленовых пакетов. У меня всегда так — как нет работы, я или вяжу, или рисую.
Вы как-то признались, что любите под хорошее кино погрызть семечки. Это же калорийный продукт, не боитесь поправиться?
Очень люблю семечки! Ещё также сильно люблю макароны и красное вино. И всё это очень калорийно, да. Но в небольшом количестве можно. Правда, с семечками остановиться сложно. У меня бывают такие периоды, когда я покупаю семечки, съедаю их все, а потом долго-долго их не покупаю. А потом опять. Бывают срывы и у мастеров (смеётся).
Актёры Рене Зеллвегер и Кристиан Бейл неоднократно очень сильно худели и полнели ради ролей. Вы готовы к такой жертве?
Я готова поправиться или похудеть ради роли, но это должна быть такая роль, чтобы ради неё хотелось это сделать. Это точно не сериал, потому что их сейчас снимают без подготовки, со скоростью звука. Для этого я на такие жертвы не пойду, да и не успею, а если есть время на подготовку — другое дело.
Вы много курили, а потом вдруг бросили. Как вам это удалось?
Как-то я всю ночь проговорила с подругой, курила при этом одну за другой, а утром увидела в зеркале зелёное лицо с сине-фиолетовыми кругами под глазами. Очень испугалась и поняла, что надо бросать курить. Нашла китайского иглорефлексотерапевта, прошла курс иголочек, правда, не до конца, но от этой привычки мне удалось избавиться.
Вы много лет занимаетесь йогой. Что вам это даёт?
Моя мама всю жизнь занималась йогой и приучила меня к ней. Примерно в 10 лет я всё лето тяжело болела пневмониями, и мама начала со мной делать дыхательную гимнастику йогов. С этого всё и началось. И папина мама, моя бабушка, сколько я её помню, делала зарядку. В молодости я не занималась зарядкой, но в итоге пришла к этому как миленькая. Уже не представляю, как без этого жить. Йога для меня — идеальная физическая нагрузка. И статическое напряжение, и растяжка, и скручивания, и прогибы. Всё это меня очень успокаивает и делает счастливой.
Вы не скрываете, что ходите к косметологу. Ваши любимые процедуры?
Скрывать в моём возрасте это бесполезно (смеётся). Глупо делать вид, что я ничего не делаю с лицом. Я очень люблю биоревитализацию (раз в два месяца) и ультраформер (система для подтяжки и коррекции овала лица и контуров тела без хирургического вмешательства с помощью микро- и макро-фокусированного ультразвука), раз в месяц. Это идеальное для меня сочетание процедур. Очень подтягивает морду лица и всё остальное.
Про Анн говорят, что они могут искать свою вторую половинку довольно долго. Совпадает?
Да, вполне. Сердце у меня сейчас свободно, но чувствую, что уже готова к новой истории любви (улыбается).
